Сожжение Масленицы знаменовало собой наступление семинедельного Великого поста. "Такоё висельс[т]во в мясоед: и вечора, и сварьбы. Вдруг - пос[т] Великой!" (Никиф., Волосово, КЦНТК: 084-10).

Великий пост в народе соблюдали безусловно. Молодежные вечера, а также связанные с ними игры, пляски, пение песен и частушек в это время прекращались. Девушки и женщины основывали ткацкие станки - кросна - и начинали ткать по своим домам 1: "Великой пос[т], дак тут уж все биседы кончились, тут начинают ткать... на дому" (Залес., Б.Восное, КЦНТК: 114-31); "[Беседы] - это до поста до Великова... Масленцу прогуляют - хозяйка в пос[т] и не пускаёт" (Мод., Модно, КЦНТК: 138-05). Для мужчин период поста был наполнен хозяйственными заботами - подготовкой к весенним полевым работам.

Естественно, что в пост была запрещена скоромная пища - мясные и молочные продукты, яйца 2: "Если пос[т], дак товда уж ничево масляново не было - ни молошново, ни масляново. Только вот на масле подсолнешном, ну, на этом на масле [= на растительном] - набьют [масло] да [на нем все готовят]. Товда уж не дадут не мяса, нечево поис[т]ь... уж не сварят мяса. И молока не хлёбают. Вот и делают... кисели да, шши с грибам да, суп с грибам да, ягоды да, вот так вот и делали. Не дадут стары люди. Товда в грех было" (Залес., Избище, КЦНТК: 111-36).

Запрет на скоромную еду распространялся на всех, кроме самых маленьких детей 3: "Мама у нас тоже сбожная была, любила Гоcпода Бога, дак было не давала скоромнова - молочка... Ничево не давала. И мы не ели. Маленькии - так, и не ели. Было Надя [= сестра] сблудит крыночку [молока]. - "Надя, я скажу маме. Не трогай". Не трогаёт. <...> Мы уж вот в школу пошли, вот с этех годов нам не давали" (Мод., Слуды, КЦНТК: 139-07). За соблюдением запрета строго следили старики 4: "У нас вот такой дедушко быу, <...> дак уж он [смотрел], штоб молока и не было на столе. Уж миня кормили отдельно молоком. Ложку [из-под молока] увидит на столе: "Убрать!". Пос[т]ничал" (Никиф., Волосово, КЦНТК: 084-10).

Детей могли загодя поставить в известность о том, что в Великий пост в их привычном рационе молоко будет отсутствовать. Так, по одному из воспоминаний, на детский вопрос, зачем в Масленицу нужно петь припевку "Масленца-б..дь, не дала погулять!", мать рассказчицы ответила: "Вот, матушка, коровушка отелиласе, я не даю тебе молочка. Вот вы и поёте" (Никиф., Никифорово, КЦНТК: 087-32). 

Основной едой в Великий пост были картофель, капуста, грибы и т. п. - все обильно сдобренное льняным или конопляным маслом. С растительным ("постным") маслом ели и густой, похожий на студень овсяный кисель. Помимо пирогов пекли овсяные блины, оладьи с добавленным в них конопляным "симем". В качестве лакомства ели заготовленную с лета бруснику и чернику 5. Молоко же квасили в кадушках, переделывали на творог и хранили до Пасхи 6: "На[д]о копить к Паске" (Мод., Слуды, ШТНК: 086-04). Допускалась на постовом столе и рыба - свежую жарили, а из суща (= сушеной рыбы) варили суп. 

Жители Устюженского района выделяли в период Великого поста несколько значимых дней . Одним из них было Средокрестье - середина Великого поста, которая приходилась на среду его четвертой недели. Средокрестье отмечалось изготовлением из пресного теста крестиков, в один из которых запекали копейку 7. Крестики делили по всем членам семьи, и тот, кому попадался крестик с копейкой, считался удачливым во всех начинаниях: "Значит шшасливой ты будёшь" (Никиф., Никфорово, КЦНТК: 087-34). Именно ему, не взирая на возраст, доверялось бросить первую горсть семян во время весеннего сева 8. 

В д. Большое Восное по членам семьи делили не крестики, а каравай, в который также была запечена копейка: "Вот и резали... каравай. Там денёжка запечона, дак кому достанётцы этот кусок, дак... вот [когда] засевать пойдут, дак этот чоловек там первую горсть бросит" (Залес., Б.Восное, КЦНТК: 114-31).

В д. Волосово пекли всего один крестик, который хранили до начала весеннего сева: "Этот крестик клали на божницу. Когда сеять начинают весной, этот крестик клали в сетиво, в зярно. <...> Один только крестик всево и пекли..." (Никиф., Волосово, КЦНТК: 084-12).

Основным предметным символом Вербного воскресенья были вербушки, которые крестьяне ломали рано утром и затем несли в церковь для освящения 9. После службы прихожане обычно заходили на кладбище и несколько веточек втыкали в могилки умерших родственников 10. Дома с вербушек святой водой кропили все постройки, несколько веточек - по количеству скотины - "торкали" во дворе, а оставшиеся ставили в избе на божницу: "Святой водичкой мы брызга[е]м везде - как говорят, што нечистой дух [выгоняем]. Вот везде всё: и в бане, и на дворе, и в избе, и везде побрызгаём" (Мод., Слуды, КЦНТК: 142-33); "Ско[ль]ко там овец было у тибя, дак вот это там на двор снесут эти вербушки. И клали там под матицу или в щель куды торчили" (Никиф., Даниловское, КЦНТК: 090-36). 

На вербушки, поставленные на божницу, могли загадать: "Если верба роспуститца, дак... к хорошей жизни, а если она засохнет, то к плохой жизни" (Залес., Залесье, КЦНТК: 112-20). Стояли они там, как правило, до следующего Вербного воскресенья: "И эте вербушки кладём за икону, и оне у нас [хранятся]... до другова Вербнова воскрисенья" (Мод., Слуды, КЦНТК: 142-33); "Поставят до другово года. А уж как год-от пройдёт, так кто под крышу ставит, кто в печку бросает, кто в реку относит... В воду так и бросят" (Мод., Ванское, ШТНК: 082-05).

Вербушки, воткнутые во дворе, использовали для первого выгона в стадо и обхода скотины в Егорьев день, а также для выгона ее на водосвятный молебен, который священник совершал в каждой деревне в летние престольные праздники: "Ковда коровушок, было, батюшко пропускаёт да святит, дак наносят там за деревнёй кадушку воды, а батюшко освятит. И... ковда коров-те гонят, дак все тут с вербушкой идут. И ковда прогонят, и принесут эту вербушку, и под крышу и ставят, штобы пожар [не возник], да штобы не горело" (Мод., Ванское, ШТНК: 082-05). 

В д. Волосово "пекли ишшо - вот в Вербноё воскрисеньё признак - какии-то "башки". "Башки"... лепёшки-то такии, пунчики... И вот целую сковороду [напекут]. Это робятишкам отдавали. Это в Вербноё воскрисеньё. Для чово это делали?.. Пресныи... небольшии, маленькии пунчики. <...> Ребятишкам там розделят, у ково там семья, да и всё" (Никиф., Волосово, КЦНТК: 084-12).

Наиболее насыщенным обрядами днем Великого поста был Великий четверг - четверг на последней постовой неделе. Все ритуалы этого дня отличались крайней степенью символизации, имели ярко выраженный магический смысл и магическую направленность. Все они совершались рано утром, обязательно до восхода солнца. Даже само раннее пробуждение представлялось предельно значимым: "В Великой читверг человек встаёт до солнышка. До солнышка. Если ты встал сево[д]нни очень хорошо и лёгко - в Великий четверг - и сходишь за вересинкой в лес, и принесёшь, ты весь год будёшь вставать лёгко" (Мод., Слуды, КЦНТК: 142-33).

Хождение в лес за вересом было одним из самых распространенных и, как можно думать, обязательных обрядов Великого четверга 19. Считалось что "Иисус Христос прячотцы под вересинкой в Великой четверг" (Залес., Ярцево, КЦНТК: 113-40 20), так же, как он "пряталсы по кустам-то", когда его "дьяволы-то искали" (Никиф., Никифорово, КЦНТК: 085-04). Идти за ним, разумеется, надо было "штобы до солнца. <...> И до солнца штобы принесть их домой" (Залес., Ярцево, КЦНТК: 110-11). 

Ходили за вересом обычно девушки или сами хозяйки. Брали только тот верес, "которой с ягодам, а этот без ягод, холостой верес [ломать] нельзя" (Никиф., Волосово, КЦНТК: 084-12). Во время сбора вереса девушки, "кому надо, [чтобы] голос был хорошой" (Залес., Залесье, КЦНТК: 112-20), перекликались друг с другом, аукались, пели частушки 21: "В Великой четверг надо за вересом идти и петь песни, штобы был голос хорошой" (Залес., Асташкино, КЦНТК: 115-07). В частушках, которые исполнялись при сборе вереса, нередко присутствовал и образ "вересовых кусточков" (№ 60):

А вересовый куст зелёный
По реке широко плыл.
Было трудно росставатцы -
Дролечка любимой был.
(Уст., Деметьево, КЦНТК: 088-16, 18)

Вересовые кусточки,
Я вас буду поливать, да
Помогите, вересовые,
Залётку забывать. 
(Там же, КЦНТК: 088-17, 19)

Неужели, вересиночка,
Завянешь у реки, да
Неужели, ягодиночка,
Забудёшь навеки.
(Там же, КЦНТК: 088-20)

За хорошим голосом девушки обращались и к утренней заре (№ 24): "Это ходили на Страшной неделе, ходили в четверг за вересом и кричали в лесу. Девушки, мы, собирались, было, стадом целыим, а голоса хорошии у всех. <...> Пойдём собирать верес, как обычно, в Великой читверг - перед Паской последнёй читверг на Страшной неделе (это как закон был всегда, и сейчас он и есть), и вот с этим придём на полё на ето и кричим:

Зоря-зоряница -
Красна девица,
Подай мине голос! Ау!

Да в один-то голос, да эхо-то как роздаётцы! Красиво. Все вместе [кричали] - нас тогда было штук двадцеть девок-то соберётцы <...> Пока ломаем верес, всё кричим" (Уст., Кузьминское, КЦНТК: 083-32, 34).

При сборе вереса девушки могли окликать Мороза - просили, чтобы он не заморозил посевы овса (№ 25): 

"Мороз, ты, Мороз!
Не зноби наш овёс,
Идти киселя хлёбать!" - 

<...> Не носили кисель, а просто штобы хорошая погода была, хорошии урожаи штобы были... Эсли овёс как выростёт, дак и кисель будёт, а овёс не выростёт, дак киселя не будёт, ни из чово киселя варить. Кисель-то варили овсяной... Приходим [из леса], у мамы уж кисель наварён" (Там же, КЦНТК: 083-31, 33, 35) 

Возможно, с этим обращением к Морозу была связана и примета: "Если в Великой четверг мороз, дак и под кустом выростет овёс", - обязательно штоб был мороз" (Никиф., Волосово, КЦНТК: 084-12).

Наломанный верес приносили домой, несколько веточек украшали - "басили" лентами, бумажками, цветными ситцевыми тряпочками и "торкали" под матицу или, реже, ставили за икону, другие несли на двор и после опрыскивания с них святой водой скотины оставляли там под переводом: "Ковда избы вымоём, и торкали под матицу нарядную вересинку. Тряпочкам всяким разненьким басили и торкали" (Никиф., Никифорово, КЦНТК: 087-34); "Вересинку кладём под матицу - вот на серёдке избы матица. Иисус Христос - ведь он же пряталсы за вересинкой. И вот мы эту вересинку... - было ситчик шьём, дак эть маленькии лепесточки, тряпочки, были - и вот мы эту вересинку всю, всю, всю искрасим, и она весь год у нас и стоит под матицой, до следушшово до Великово четверга" (Мод., Слуды, КЦНТК: 142-33); "Вот принесёшь вереска-та домой, положишь, розберёшь ево. Веточку под матицу [воткнёшь] - набасишь тряпочкам. <...> На иконку поставишь и на дворик снесёшь [к скотине] - там не башеная" (Уст., Деметьево, КЦНТК: 088-22).

В доме и во дворе вересинки ставили "от каких-то злых духов" (Залес., Залесье, КЦНТК: 109-08), "штобы Христос Бог спасал" (Никиф., Бородино, КЦНТК: 089-18). Могли они быть осмыслены и в рамках подготовки к Пасхе - ожидания Воскресения и прихода на землю Христа: "Иисус Христос по вересу придёт" (Залес., Зыково, КЦНТК: 114-05). 

Вересинки могли стоять до тех пор, пока не осыплются иголки 22. Но чаще их оставляли на целый год, до следующего Великого четверга 23. Когда вересинка "погинет" или по прошествии года, с нее снимали тряпочки и, "благословясь", сжигали в печке. 

По объяснениям рассказчиков, великочетверговый верес хранили на случай смерти: "Ковда умераёт чёловек, дак верес зажигали, воздух делалсы чистой. Верес обезательно жгём... Этот только верес [собранный в Великий четверг]. Только он шёл туда, а больше некуда... У меня вон верес есть и с[ей]час на божнице. Вот умру, дак меня унесут, а здесь верес сожгут, штобы не пахло мной. Это для покойника. Это обезательно надо уж. Это у кажной [запасено]. И сейчас у кажново [верес есть], в каждом доме это ес[т]ь. Это как положёно" (Уст., Кузьминское, КЦНТК: 083-36). 

Помимо этого верес использовали при осеннем запаривании кадушек для квашения капусты 24. Но основным предназначением великочетверговых вересинок было окуривание коровы после отела: "Ковда коровушка телитцы, двенадцать удоев пройдёт, потом пойдёт мама: в начале дойки кринки выпарит с богородской травой и вересом. Он хороший аромат, верес, даёт - сухой-то. <...> От ево аромат [хороший]. <...> Богородской травой с вересом четверговым обезательно кругом коровушку обходили. Это штобы освешшалось - молочко уж свежоё, ешь не бойси, не поганоё" (Уст., Кузьминское, КЦНТК: 083-41).

В Великий четверг до восхода солнца совершался и целый ряд других обрядов. 

Так, хозяева вырезали новые мутовки 11, огребали вокруг дома - "гребли всё ближе к дому, штобы всё было в дом" (Мод., Плотичье, КЦНТК: 137-32), считали деньги, полагая, что после этого они не будут переводиться 12, перебирали одежду, чтобы она копилась 13: "Всё перетряхивали - одежду, штобы больше было всячины: там и платье, там и рубашки. Там и к скотине сходишь и вовсюда. В Великий четверг и везде [надо сходить], штобы посмотреть, штобы было больше всево" (Залес., Залесье, КЦНТК: 112-20). 

Рано утром ходили и за водой. В эту воду клали серебряные деньги и принесенную из леса вересинку и "с серебра" умывались 14. 

В д. Игумново воду для умывания и освящения дома зачерпывали против течения, при этом приговаривали:

Зоря-зоряница -
Красна девица! 
Помоги мне, Господи! 
Дай мне здоровья и моим детушкам! 
(Уст., Игумново, ОНМЦК: 003-42, 43, 45, 46)

Святой водой с вересины хозяева опрыскивали скотину 15. Повсеместно у коровушек и лошадей подрезали хвосты 16 и отрезанную шерсть затыкали во дворе над воротами, через которые скотина выходит со двора на пастбище, "штобы корова домой ходила, не плутала после пастбища, а шла домой" (Мод., Слуды, КЦНТК: 144-16). Точно также обрезали хвосты и курицам. А для того, чтобы курицы не пропадали и не попадались ястребу, насыпали в деревянное корыто корм, вокруг корыта раскладывали вожжи или веревку и кормили их в этом магическом кругу 17.

Хозяйки обязательно пережигали в печке соль 18, которую наряду с вересинкой и крещенской водичкой использовали и при освящении скотины после отела, и как оберег и лечебное средство от сглаза.

Ряд магических действий был направлен на защиту дома. 

Так, в д. Слуды дом и все постройки обходили три раза "по солнышку" со следующим приговором:

Иисус Христос, 
Пойдем со мной, 
А ты, Сатана, 
Уходи от меня 
И от нашего дома!
(Мод., Слуды, КЦНТК: 136-14)

А в д. Залесье хозяин вставал напротив матицы, брал ножик и закрещивал дом со словами: 

Четыре окна, 
Труба, дверь.
Во имя Отца и Сына и Святова Духа!
Аминь, аминь, аминь! 
(Залес., Залесье, КЦНТК: 112-19)

На период Великого поста обычно выпадают и непереходящие, независимые от подвижной Пасхи праздники народно-православного календаря - Сретенье и Благовещенье.

Сретенье в народе осмысляется иначе, чем в христианской Священной истории. По мнению крестьян, в этот день "зима с весной встречаетцы - так оно и назвали - Стретеньё. <...> Вот если со[л]нцё светит в этот день, в Стретеньё, то говорят: "Весна хорошая, дружная будёт". Вот так всё говорят" (Мод., Попчиха, ШТНК: 083-31).

Благовещенье хотя и не обставлялось в народной традиции специальными ритуалами, тем не менее считалось одним из "больших" праздников. Основным условием этого дня был запрет на трудовые занятия. Народная поговорка предупреждает, что в Благовещенье "никогда птица гнезда не вьёт, девица косы не плетёт" (Мод., Плотичье, КЦНТК: 135-14 25). Нарушение правила грозило человеку опасными последствиями. Так, по одному из рассказов, иголка с ниткой, использованные для починки лошадиной сбруи в Благовещенье, летом, во время сенокоса, вызвали к жизни свое магическое подобие - змею, которая напала на преступившего запрет мужчину 26.

На Благовещенье, как и в Великий четверг, могли просили Мороза, чтобы он был благосклонен к будущему овсу. Например, в д. Расторопово хозяин выходил на крыльцо с блюдом киселя и приговаривал:

Дедушко Мороз, 
Не морозь наш овёс, 
Мы тебя киселём угошшаём. 
(Дуб., Расторопово, КЦНТК: 080-54)

С этой же целью - получить хороший урожай овса - пекли и "жаворонки": "А "жаворонки" - прилётают птицы. Дак штобы овёс хорошёй был, не склёвали ёво, дак вот "жаворонки"-то и пекут... [Дети их] ели да и всё... Другие тут, на улице тут положат где-ни[бу]дь на ветку, на дерево, што жаворонки штоб прилетели. Кладут прямо на веточку. Там и остаётцы. Не знаю, [куда] денётцы он потом, мо[ж]ет птицы склюют, кошки может съедят" (Дуб., Расторопово, КЦНТК: 080-55).